Ответы руководителя комитета по делам архивов Б.М. Пудалова на вопросы заместителя председателя Общественного совета И.Г. Захарова

Государственные архивы субъектов Российской Федерации работают в интересах государства, общества и граждан. Архивные учреждения призваны обеспечивать хранение, пополнение и использование историко-документального наследия регионов.

К сожалению, на определенных этапах развития страны предпринимаются попытки отдельных групп получить преимущественный доступ к информационным ресурсам государства и для этого, помимо прочего, выстроить «под себя» работу государственных архивов.

В этой связи примечательны материалы Интернет-издания «Кремлин пресс»: здесь публикуются новости российские и международные, проводится анализ экономической, общественно-политической и религиозной ситуации. Интерес членов Общественного совета при комитете по делам архивов Нижегородской области вызвала небольшая, но очень емкая по содержанию статья, размещенная 16 декабря 2015 года: «Историю России переписывают иностранные агенты влияния» (http://kremlinpress.ru/news/analitika/istoriyu-rossii-perepisyvayut-inostrannye-agenty-vliyaniya)/. Автор статьи Алексей Туманов рассказывает о деятельности американских мормонов, в том числе по подрыву российской исторической науки и проникновению в наши региональные архивы. (Нет необходимости подробно вдаваться в особенности вероучения мормонов и оценивать их деятельность. Любой желающий может найти необходимые сведения в библиотеке или в интернете). По поручению коллег заместитель председателя Общественного совета, профессиональный историк-архивист, член Союза журналистов России И.Г.Захаров попросил руководителя комитета по делам архивов Нижегородской области Б.М.Пудалова прокомментировать данную статью.

- Итак, Борис Моисеевич, каково Ваше мнение о статье в «Кремлин пресс»?

- Статья Алексея Туманова «Историю России переписывают иностранные агенты влияния» была внимательно прочитана архивистами, причем не только в Нижегородской области, и вызвала определенный интерес в архивном сообществе. Должен сразу оговорить: автор мне не знаком, и мне не известны источники информации, на которые он опирается. Тем не менее, мы не имеем права отмахнуться от выводов автора, касающихся деятельности архивных учреждений и связанных с этим проблем историко-архивного образования и подготовки кадров. Поэтому постараюсь объективно ответить на Ваши вопросы, в пределах моей осведомленности.

Прежде всего: общество с тревогой отмечает кризис исторического образования на всех уровнях – как вузовского, так и школьного. Для нас, архивистов, негативным последствием этого кризиса стало снижение уровня общеисторической подготовки молодых сотрудников – вчерашних школьников или студентов. Но еще страшнее произошедшее на наших глазах разрушение традиционного историко-архивного образования, ориентированного на изучение истории государственных учреждений и на работу с документальными историческими источниками (выработка навыков источниковедческого исследования – «внешняя» и «внутренняя» критика документа, глубокое изучение специальных историко-филологических дисциплин – археографии, палеографии и неографии, текстологии). Без этих знаний невозможно качественное формирование и описание архивных фондов, поиск и публикация исторических документов, - а следовательно, и умение отстаивать историческую истину, что очень важно в условиях нынешнего идеологического противостояния. Анализ и устранение причин, приведших к кризису, его скорейшее преодоление, восстановление специальности «Историко-архивоведение», на мой взгляд, являются актуальной задачей, причем не только архивного сообщества.

- Насколько справедливо утверждение А.Туманова, что «не без участия сектантов из «Перечня рецензируемых научных изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук, на соискание ученой степени доктора наук» Высшей аттестационной комиссией был вычеркнут журнал «Вестник архивиста»?

- Понижение статуса журнала «Вестник архивиста» действительно произошло, и об этом можно только сожалеть. Чем руководствовалась Высшая аттестационная комиссия (ВАК), принимая решение, мне неизвестно: вероятнее всего, члены комиссии исходили из своих наблюдений над уровнем научности журнала. Ведь не секрет, что при всем уважении к редколлегии «Вестника архивиста», выпуски журнала бывали очень неровными: как говорится, «то густо, то пусто». Конечно, это мое субъективное мнение, но ведь мы договорились об откровенном разговоре, не так ли?

А вот называя «Вестник архивиста» единственным историко-архивным изданием со «статусом» ВАК, А.Туманов несколько сгущает краски. «Вестник архивиста» никогда не был единственным изданием подобного рода. На сегодняшний день существуют три крупных академических журнала. «Российская история» и «Вопросы истории» издают научные исследования, преимущественно основанные на архивных источниках. К ним примыкает журнал «Новая и новейшая история», научный уровень которого за последнее десятилетие заметно вырос (на фоне, увы, столь же заметного падения уровня «Вопросов истории», призванного вообще-то быть методологическим изданием). Есть и уникальное издание – журнал «Исторический архив», выходящий под редакцией профессора Анатолия Александровича Чернобаева и прямо предназначенный для публикации архивных первоисточников, ранее никогда не публиковавшихся. Наконец, выходит наш отраслевой журнал «Отечественные архивы», публикующий, наряду с ведомственными материалами, подборки исторических документов, историко-архивные исследования, методические статьи и, что очень важно, рецензии на вышедшие в свет сборники документов. Помимо высокого научного уровня, журнал отличает редкая сегодня тщательность редактуры и корректуры (несомненная заслуга его главного редактора Т.И.Бондаревой), так что сотрудничать с «Отечественными архивами» всегда приятно. Все перечисленные издания имеют «статус» ВАК и, надеюсь, сохранят его в дальнейшем.

- Борис Моисеевич, в статье А. Туманова наибольший интерес вызвал раздел «Архивное закулисье». Здесь излагаются факты, связанные с договором о сотрудничестве Генеалогического общества штата Юта (США) с архивной службой России (1993-2009 гг.). Утверждается, что только за первые два года в США было вывезено около 7000 копий церковных книг и других документов. Просьба прокомментировать эти утверждения.

- Если быть совсем точным, то договор о сотрудничестве был заключен между Генеалогическим обществом штата Юта (США) и Российским обществом историков-архивистов. Обе эти организации – общественные, причем первая из них аффилирована с так называемой «Церковью Иисуса Христа Святых последних дней» (проще говоря, является организацией мормонов), а вторая создана при активном участии и поддержке Росархива (пережившего с 1993 г. ряд переименований и реорганизаций).

В 1997-2009 гг., будучи одним из сотрудников комитета по делам архивов Нижегородской области, я в силу тогдашних обязанностей не участвовал в подготовке и реализации договора (а к мормонам вообще никакого отношения не имел и не имею). О предусмотренных договором видах и объемах работы знал то, о чем наше тогдашнее руководство считало нужным информировать меня и моих коллег. Не секрет, что договор с мормонами о масштабном копировании российских архивных документов генеалогического характера (метрических книг, ревизских сказок и т.п.), сразу же вызвал опасения со стороны кадровых архивистов. Прежде всего, неясны были цели Генеалогического общества штата Юта: речь ведь шла о получении копий очень большого комплекса документов (в идеале всех родословных источников) и размещении этого огромного и ценнейшего информационного ресурса за рубежом, где российские архивисты заведомо не смогут реально проконтролировать характер его использования. Уверения мормонов в отсутствии с их стороны коммерческой заинтересованности, их обязательства не торговать копиями – в пользу бедных: как говорится, «можешь не верить, попробуй проверить». Все их ссылки на особенности вероучения не убеждали: для меня, человека нерелигиозного, налицо был только факт перекачки за рубеж информационных ресурсов в беспрецедентном количестве, с перспективой их последующего бесконтрольного использования. Это главная причина, вызвавшая сразу мое внутреннее несогласие с «мормонским» договором.

Далее, установленная мормонами (по информации нашего руководства) цена - 7 центов за кадр микрофильма (микрофиши), - так и не получила внятного обоснования. Какова реальная цена генеалогической информации, за вычетом себестоимости копий? А если не в «сыром», копийном виде, а виде «готовых изделий», то есть родословных справок? Что-то не поверилось в альтруизм расчетливых «янки», в особенности, когда удалось посмотреть предоставленное ими оборудование, откровенно «бэ-ушное», которое предстояло вернуть «в целости и сохранности». Так что даже надежды на знакомство с новейшими западными технологиями копирования быстро рассеялись.

Наконец, на наш взгляд, нельзя было не учитывать морально-этическую составляющую договора. А.Туманов в своей статье прямо пишет (и это не секрет), что «мормоны заключают «браки на вечность», то есть с умершими. Для этого они собирали архивные данные о россиянах, пополняя «банк мертвых женихов и невест». В моем понимании, подобное является безумным кощунством, недостойным образованного и воспитанного человека, так что способствовать этому аморально и для архивиста, и для гражданина, и просто для нормального здравомыслящего человека. Нельзя также не учитывать негативного отношения к связям с мормонами со стороны Русской Православной церкви, объединяющей широкие круги наших сограждан. Пренебрегать мнением столь явного большинства общества недопустимо.

Были и другие моменты, внешне, казалось бы, незначительные, но которые лишь усиливали настороженность архивистов. В частности, с российской стороны (от РОИА) курировал договор М.В. Стеганцев - человек весьма заслуженный, участник Великой Отечественной войны, но ко времени начала действия договора с нижегородским архивом достигший, как бы это помягче выразиться, чересчур почтенного возраста. Лично мне (простите за откровенность!) он почему-то напоминал зиц-председателя Фунта из бессмертного романа Ильфа и Петрова «Золотой теленок». Ожидать от старца внятного объяснения целей и нюансов договора с мормонами не приходилось.

А чуть позже, когда копирование в Нижнем Новгороде уже началось, моему прямому начальнику, тогдашнему руководителю комитета по делам архивов Нижегородской области Алексею Павловичу Арефьеву его коллега из Татарстана Дамир Рауфович Шарафутдинов, вдумчивый и наблюдательный человек (ныне, к сожалению, уже покойный), с некоторым недоумением рассказал в приватной беседе, что мормоны готовы скопировать весь родословный фонд по православным, русским, проживавшим когда-то в Казанской губернии, но отказываются делать подобное по мусульманскому, татарскому населению. «Даже за полцены не захотели брать»,- пошутил Дамир Рауфович. Тут уже насторожились не только мы, рядовые сотрудники, но и руководство. Алексей Павлович Арефьев, историк-архивист по образованию и опытный документовед, и тогдашний директор Центрального архива области Виктор Алексеевич Харламов, тоже историк по образованию, много лет проработавший в архивной отрасли, стали отрыто выражать сомнения в целесообразности такого сотрудничества. Ведь если Генеалогическим обществом штата Юта движут какие-то научные родословные интересы, то подобную «избирательность» объяснить трудно.

Как Вы знаете, в 2009 году сменилось руководство и Росархива, и комитета по делам архивов Нижегородской области. В первом же своем интервью как руководитель комитета я предельно четко обозначил свою позицию: перекачка информационных ресурсов страны за рубеж недопустима; до тех пор, пока цели мормонов не ясны, и до тех пор, пока мы не в состоянии контролировать характер использования документной информации, предоставляемой им в копиях, мы не должны сотрудничать с ними. Такая позиция, совпадавшая с мнением нового руководства Росархива, всецело разделялась моими коллегами в Нижнем Новгороде: во всяком случае, контрдоводов приведено не было. В итоге, сотрудничество с мормонами было прекращено как на федеральном, так и на региональном уровнях. Предложений о возобновлении сотрудничества, насколько мне известно, не поступало.

- Обращу Ваше внимание еще на одну цитату из статьи А. Туманова «Договор продлен не был, и мормоны стали взаимодействовать с архивами на региональном уровне через частных лиц». Можете ли Вы прокомментировать это высказывание?

- Это очень серьезное заявление. Источники информации автора статьи мне неизвестны, и только после ознакомления с конкретными фактами можно ставить вопрос о пресечении попыток возобновления перекачки копий за рубеж. Пока же могу лишь осторожно предположить, что А.Туманов имел в виду так называемых «родословников», т.е. пользователей, работающих в читальных залах региональных архивов России с документами, содержащими информацию родословного характера. Обычно это три вида документов: метрические книги, ревизские сказки, исповедные росписи; реже некоторые другие. Естественно, «родословники» (как и другие категории пользователей) нередко заказывают копии интересующих их документов, но в отличие от мормонов, предпочитают цифровые, а не микрографические копии.

Интересно, что рост обращений в архивы именно этой категории пользователей пришелся как раз на годы после прекращения сотрудничества архивов с мормонами. Сам этот резкий количественный рост, приведший к перегрузке читального зала Центрального архива Нижегородской области (ЦАНО), побуждает к внимательному анализу исследовательского интереса: во-первых, архивистам отнюдь не безразлично, кто работает в читальных залах наших архивов, во-вторых, на нас лежит обязанность в пределах своих возможностей и полномочий обеспечить оптимальные условия использования архивных документов в интересах всех групп пользователей.

Не претендуя на полноту анализа исследовательского интереса к архивным документам, отмечу очевидный факт: условным наименованием «родословники» зачастую принято обозначать минимум четыре совершенно разные группы пользователей с различными интересами. При этом наиболее профессионально подготовленная группа может быть отнесена к «родословникам» весьма условно: это ученые-историки, ведущие по архивным документам генеалогические и просопографические исследования, являющиеся неотъемлемой частью исторической науки. В советские годы для утверждения этой очевидной истины много сделал академик Степан Борисович Веселовский (1876-1952), справедливо считавший, что историю творят люди, а не абстрактные социологические схемы. В своих работах этот ученый на материале русского средневековья сумел выявить через судьбы феодальных семейств сложнейшее переплетение интересов политических, экономических, социальных. Как известно, научные традиции С.Б.Веселовского были успешно продолжены его последователями А.А.Зиминым, В.Б.Кобриным, А.Л.Станиславским, в настоящее время В.А.Кучкиным, А.П.Павловым. Из молодого поколения историков в этом направлении интересны работы москвича А.В.Антонова, нижегородца П.В.Чеченкова, рязанца А.В.Белякова (о служилых татарах, в том числе фундаментальная монография «Чингисиды в России»). По генеалогии служилых иноземцев и их потомков XVIII-XX вв. очень авторитетны и познавательны работы М.Ю.Катин-Ярцева, пользующегося большим и заслуженным авторитетом в самых широких кругах «родословников». Все эти исследователи в разное время работали либо продолжают работать с нижегородскими архивными фондами; их исследования хорошо известны всем любителям отечественной истории, так как имеют значение не только научное или справочно-методическое, но и познавательное. Поэтому сотрудничать с ними для нас, архивистов, большая честь.

Другая категория «родословников» – любители, которых интересует прошлое своих собственных семей. Такой интерес закономерен, ибо «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам» глубоко присуща человеческой психологии. Стремление «родословников»-любителей к работе с подлинными архивными документами можно приветствовать, но с оговоркой: архивная поисковая работа требует определенных знаний, и, на мой взгляд, невозможно за короткий срок на «голом энтузиазме» освоить то, чему профессионалов обучают годами. Поэтому среди не-историков удачной бывает, как правило, работа тех, кто владеет навыками научного исследования и обладает логическим мышлением. Характерные примеры у нас, в Нижнем Новгороде – книга С.Л.Горяченко о роде своих предков-городчан Лапшиных и очерки И.А.Макарова о купеческих семействах. Их публикации по праву заслужили высокие оценки как специалистов, так и рядовых читателей. Секрет успеха как раз в том, что это серьезные ученые (пусть и не историки), с уважением относящиеся к архивному источнику, понимающие специфику поиска истины и познания прошлого. Названное мною исключение (книги Горяченко и Макарова) лишь подтверждает правило: без специального образования трудно рассчитывать на успех в исследовании прошлого вообще, и своей семьи в частности.

Но спрос на свою родословную есть, и он рождает предложение. Поэтому третья категория «родословников» - это предприниматели, легально оказывающие коммерческие услуги всем желающим по составлению их родословных. Я вынужден воздержаться от перечисления известных мне фирм, чтобы не быть обвиненным в скрытой рекламе, но замечу, что, по моему впечатлению, там немало хорошо подготовленных профессиональных историков, и это позволяет предполагать качественные услуги. Правда, стоимость услуг достаточно высока (среднестатистическому нижегородцу, скорее всего, «не по карману»), так что все это – для состоятельных людей. Тем не менее, с этой категорией пользователей есть перспектива сотрудничества – в рамках государственно-частного партнерства, которому сегодня уделяется большое внимание.

Наконец, четвертая категория «родословников» - представители различных родословных обществ, декларирующие возрождение родословных традиций и пытающиеся объединить заинтересованных людей в некие общественные движения. В отношении этой категории трудно сказать что-либо определенное, потому что интересы и мотивы здесь, видимо, разные. В одних случаях это группы с отчетливым историко-краеведческим интересом (насколько мне известно от коллег, это характерно для «родословников» в Ярославле, где вообще очень сильна традиция историко-краеведческих исследований, что вызывает уважение). В других – сословные группы из потомков бывших дворян, нередко с налетом идей монархического реванша (понять мотивы могу, но не одобряю, как и любой реваншизм). В третьих - что-то вроде «кружков для самообразования», с обменом информацией о местах хранения интересующих фондов и методике работы с теми или иными видами документов. В четвертых случаях это полулегальный бизнес, то есть составление родословных для желающих за более или менее доступную плату, но неофициально, без соответствующего оформления и, следовательно, без уплаты налогов. Об этом свидетельствуют некоторые обращения на Интернет-форумах «родословников», тут же переводимые в «приват», да еще с оговорками типа «чтобы архивисты не дознались». Последнее вообще непонятно, потому что контроль за коммерческой деятельностью и уплатой налогов с нее в компетенцию архивистов не входит: это вопросы Федеральной налоговой службы или, в исключительных случаях, правоохранительных органов. В пятых случаях именно общественная деятельность, с ее форумами, интервью, светскими раутами и связями в «сферах», становится основным побудительным мотивом. Перечень случаев наверняка можно продолжать, но есть, по-видимому, среди данной категории «родословников» и такие, которые, как говорится, «всего понемножку»: немножко краеведы, немножко советчики для дилетантов, немножко гешефтмахеры, не афиширующие своих расценок, немножко велеречивые общественники…

Как бы то ни было, но факт налицо: после прекращения действия договора с Генеалогическим обществом штата Юта читальные залы региональных архивов и, в частности, читальный зал Центрального архива Нижегородской области (ЦАНО), буквально переполнены «родословниками». Читальный зал здания ЦАНО, построенного в 1959 г., не рассчитан на такой поток, что, конечно, сильно затрудняет работу и пользователей, и архивистов. Но при этом «родословники» – единственная (единственная!) категория пользователей, регулярно жалующихся на работу архивистов во все мыслимые и немыслимые инстанции. В настоящее время Общественный совет при комитете по делам архивов Нижегородской области подключился к изучению этой проблемы. Рабочая группа, в состав которой входят авторитетные ученые, многие годы работающие в архивах, внимательно проанализирует сложившуюся ситуацию и предложит свои рекомендации, которые будут приняты.

- Очередное заседание Общественного совета при комитете по делам архивов Нижегородской области как раз посвящено данной проблеме.

- Да, поэтому не будем опережать выводы. Могу лишь вновь осторожно предположить: утверждения А.Туманова о частных лицах, работающих в региональных архивах в интересах мормонов, автор относит, скорее всего, к «родословникам». Косвенные свидетельства есть на их форумах: там вообще характерен настрой на сотрудничество с мормонами или, по крайней мере, лояльное к такому сотрудничеству отношение (http://www.karavan.tver.ru/gazeta/10634 или http://forum.vgd.ru/40/74006/0.htm?a=stdforum_view&o= ). По правде говоря, никогда не слышал о традиции на Руси вступать в отношения купли-продажи с мормонами… Настораживают и настойчивые требования «родословников» массово оцифровать и выложить в Сеть для открытого доступа именно те архивные источники, которые в свое время пытались скопировать мормоны. В общем, если в результате журналистского расследования А.Туманова или его коллег будут предоставлены факты массированной и целенаправленной «перекачки» частными лицами или общественными организациями информационных ресурсов государственных архивов России за рубеж, то, как принято сейчас говорить, ответ будет адекватным, причем, надеюсь, не только со стороны архивистов.

А вот опасения А.Туманова о «переписывании» этими лицами истории России, на мой взгляд, беспочвенны.

- Почему Вы так полагаете?

- Потому что публикации «общественных родословников», по мнению архивистов, явно не «дотягивают» по профессиональному и научному уровню, причем наиболее уязвимой является работа с источниками. Помню, два или три раза редколлегия наших историко-архивных изданий как раз по этой причине вынуждена была отклонять их статьи. Оно и понятно: технические вузы в советские времена готовили хороших инженеров, но преподавание отечественной истории и документального источниковедения не входило в их программу. А ведь именно выпускниками технических вузов и бывшими сотрудниками НИИ являются многие нынешние «родословники», потерпевшие в период перестройки «крушение на житейском океане» и срочно переквалифицировавшиеся в экспертов по истории и архивам…

Сравнивая «родословные общества» с другими общественными организациями историко-культурного профиля, разницу заметить нетрудно. Показательна, например, деятельность Нижегородской областной молодежной поисковой организации «Курган», которую возглавляют авторитетные историки Тамара Ивановна Ковалева и Федор Борисович Дроздов. Результаты поисковиков впечатляют: сотни останков советских воинов, павших в годы Великой Отечественной войны, найдены, опознаны, торжественно перезахоронены при участии родных, многие годы ничего не знавших об их судьбе… Вызывает глубокое уважение гражданский подвиг молодых ребят, работающих в таких отрядах, их патриотизм, ответственность и наряду с этим - скромность, полное отсутствие кричащей саморекламы. Именно так воспитываются достойные граждане, именно так формируются достойные традиции. Надеюсь, что материалы деятельности наших поисковых отрядов останутся в нижегородских архивах для будущих поколений, и потомки нынешних поисковиков будут по праву гордиться своими предками.

Какой разительный контраст с «родословными обществами»! Фразеология у них весомая, но хотелось бы увидеть результат, например, прочитать книги – научные или научно-популярные, оправдывающие высокую самооценку и столь активную работу в читальных залах архивов. Для сравнения: только за прошедший год к 70-летию Победы архивистами выпущены сборники фронтовых писем «Здравствуйте, мои дорогие!», «Детство, опаленное войной», чуть раньше – сборник документов «От Петра губернии берем начало»; в работе еще ряд интересных издательских проектов. Я не говорю уже о 112 тысячах исполненных только за 2015 год запросов наших сограждан, среди которых есть и ответы на запросы генеалогические, а также социально-правовые (в интересах пенсионного обеспечения), тематические (для получения наследства) и многое другое.

- В связи с вышеизложенным, возникает вопрос: а Вы сами как относитесь к изучению родословных?

- Положительно, но при соблюдении очень важного условия: если изучение истории своей семьи ведется в тесной взаимосвязи с изучением истории страны в целом и направлено на лучшее понимание окружающего мира и себя в нем. Для того, чтобы правильно понять, что происходило с государством и народом, надо изучать историю и на макро-, и на микроуровне. По моему убеждению, это не только единственный путь научного исторического исследования, но и единственная возможность воспитания достойного гражданина. В противном случае мы рискуем вместо формирования исторического сознания общества окончательно разрушить его, заменив историю как науку родословным «суррогатом».

Поясню свою мысль. У Бориса Заходера есть короткое стихотворение «Занимательная генеалогия» («Женилась Орясина на Образине…»). Это стихотворение было принято издавать со смягченной и искажающей авторский замысел последней строкой, но Борис Владимирович читал мне ее в авторском варианте: «Вот так возникает великий народ». Язвительный сарказм мудрого поэта, прошедшего две войны и многое пережившего, совершенно очевиден: великий народ возникает в результате великих деяний, а не вследствие длинного перечня малознакомых имен (типа «X родил Y, а Y родил Z»), за которыми не видна эпоха.

В советские годы, к сожалению, истории своей семьи нередко уделялось мало внимания. Архивы по популярности явно уступали библиотекам и музеям, хотя с точки зрения публичности это закономерно. Мы с Вами, советские школьники выпуска 1979 г., кое-что знали о старых метриках и даже (спасибо Гоголю!) о ревизских сказках, но слыхом не слыхивали, например, об исповедных росписях. Зато нам никогда не пришло бы в голову Первую мировую назвать «забытой» войной, а Великую Отечественную – «неизвестной»! Вы же помните, с каким интересом читали в те годы исторические произведения, с каким удовольствием смотрели исторические фильмы, качественно снятые, у которых были научные консультанты. Потерять накопленный поколениями исторический опыт, разрушить коллективное историческое самосознание общества в угоду индивидуальным генеалогическим схемам просто недопустимо.

В этой связи вызывает невольный вопрос требование «возродить родословные традиции». О каких традициях идет речь? Древнерусский книжник, составитель сборника «Измарагд» (XIV в.), прямо утверждал в одном из поучений: «Никто же да ся убо не хвалит о дедни или о отчи обилии и благородии, и не мозем бръным величатися родом, нъ аще были будут богобоязниви - добро тыих величати. А земнаго имениа богатьство речным быстринам подобно, въскоре мимо текыи» (цитирую по очень авторитетному Троицкому списку кон.XV в.). Какие же тут «родословные традиции»? Но ведь именно поучения «Измарагда» послужили источником «Домостроя», книги XVI в., ставшей основой древнерусского мировоззрения и народной традиции. И действительно, даже у аристократии на Руси не принято было учитывать, например, женскую генеалогию («родство через кику») – в отличие от Западной Европы. А родословцы и частные разрядные записи той же аристократии велись, как известно, в интересах служебного счета (пресловутого «местничества»), да и сама аристократия была служилой. Гербы и герольдии в России появились достаточно поздно, в XVIII в., да и то под влиянием Западной Европы. Знаки бояр и воевод, известные с XVII в., никакого отношения к генеалогии родов не имеют: это оттиски перстневых печатей опять-таки западноевропейского происхождения, то есть перстней, купленных, образно говоря, «по случаю на венецианской толкучке».

И ведь сама история России подтверждает справедливость именно такого («без фанатизма») отношения к родословию. Наш с Вами великий земляк Кузьма Минин был, как тогда говорили, «человек неродословный», так что достоверно о его происхождении известно лишь «нижегородец, посадский человек». И что, отсутствие сведений о «надцати» поколений предков делает Кузьму Минина каким-то «не таким», недостойным?! – Не знаю, как для мормонов с их «генеалогиями», но в нашем понимании Кузьма Минин был и остается славным сыном Отечества. Его антипод, боярин М.Г.Салтыков имел родословие чуть ли не с XIII в., и даже вроде бы местами достоверное, как раз с «надцатью» поколениями предков. Что не помешало родовитому боярину верой и правдой служить чужеземным захватчикам. И ведь совести хватило у «родословного» посоветовать полякам для подавления народного восстания поджечь родную столицу! Так каким же «сыном» назвать М.Г.Салтыкова после этого?.. Нет, тут дело не в «родословных традициях». Видимо, неслучайно сдержанно-прохладное отношение к генеалогическим перечням («родословие ради родословия») присутствует в традиционной культуре не только русского, но и других народов – как проявление народной мудрости.

Кстати: в России даже в более позднее время дворянство «шестой книги» (столбовое), а то и «пятой книги» (титулованное), не могло в обычной обстановке вспомнить своих предков старше прадеда без документальных «подсказок». Характерный пример – родословная ошибка П.А.Столыпина, отразившаяся в одном из архивных дел ЦАНО. А сколько примеров фальсифицированных дворянских родословных! С последним, пожалуй, и впрямь есть подобие «традиции», но нужно ли такое возрождать?

Хотелось бы обратить внимание и на то, что у многих наших сограждан в силу особенностей истории страны, по территории которой прокатилось две мировых войны, нет возможности документально воссоздать историю своего рода. К началу 1920-х гг. в России детей-сирот и беспризорников было свыше 4 млн. (или даже больше). А утраты архивов во время Великой Отечественной войны? А люди, оставшиеся сиротами во младенчестве и затем получившие приемных родителей? Как быть с ними? Неужели презрительно скривить губу и процедить нечто новомодное об «Иванах, не помнящих родства»? В моем понимании, у таких людей есть свое родословие, ничуть не постыдное: они – дети России. И этим все сказано. У каждого из нас всегда есть возможность достойными делами дать начало новой славной династии: трудовой, научной, военной.

- Среди «родословников» бытует мнение, что если оцифровать все архивные генеалогические источники и выложить их в свободный доступ в Сети, то каждый желающий сможет изучить своих предков, и это будет большое благо. В качестве положительного примера ссылаются на Прибалтику…

- И что, сильно помогло прибалтам массированное выкладывание в Сеть генеалогических источников в деле сохранения исторической памяти? А полякам сильно помогло обилие родословных обществ в познании родной истории, не столько славной, сколько трагической? Посмотрите на этот разгул национализма, охвативший Прибалтику и Польшу, на эту оголтелую ненависть к соседям – ненависть совершенно иррациональную, испепеляющую, жертвами которой пока становятся памятники, а дальше? С какого момента общедоступные в Сети документы станут основой «селекции», в духе «родословных традиций» Третьего рейха?

Это, как говорится, крайности. Но есть и момент весьма деликатный. Помните выражение «скелет в шкафу»? Жизнь есть жизнь. Приступающий к изучению истории своей семьи должен понимать, что он может наткнуться на не слишком позитивную информацию о своих предках - например, о супружеской измене. Испытает ли радость рядовой пользователь, узнав, что подобное происходило с его прадедами и прабабушками? А если среди предков попадались преступники? Мне приходилось быть свидетелем переживаний почтенных пожилых людей, неожиданно для себя открывавших подобное в семейной истории: поверьте, зрелище тягостное. Но есть еще более страшная вещь – медицинская тайна, то есть сведения о предках с наследственными заболеваниями. Уверены ли наши с Вами читатели, что они на самом деле хотят это знать? Хотят ли они, чтобы эти сведения были общедоступны через Интернет? Вопрос, конечно, риторический. Соблюдение морально-этических норм – обязанность архивиста, своеобразная тайна исповеди.

- Борис Моисеевич, не могу не задать личный вопрос: у Вас есть своя зафиксированная родословная?

- Да, есть, с конца XVIII века. Но архивные поиски или «возрождение родословных традиций» здесь ни при чем. Пудаловы принадлежали к тому же самому слою людей «неродословных», среди них не было ни гильдейских купцов, ни уж тем более дворянской знати. До революции, да и после преобладала средне-интеллигентная публика: канцелярские служащие в частных конторах, позднее инженеры и техники, врачи, учителя. Но при этом для них были характерны глубокие родственные чувства, поэтому даже дальние кузены («седьмая вода на киселе») старались «родниться» друг с другом. В XX веке у них, насколько я понимаю, была еще и боязнь потерять друг друга, поэтому предки столь бережно сохраняли семейные документы, переписывались, а при каждой встрече старались вместе фотографироваться. Так что в государственные архивы для восстановления генеалогической «цепочки» обращаться не понадобилось.

Но родословие Пудаловых – не цепочка имен «X родил Y», и не длинная таблица на стене. В истории семьи мы всегда старались увидеть частичку истории страны, к которой оказались «лично причастны». Поэтому мое родословие – Сталинградский тракторный завод, за пуск которого его тогдашний директор А.Д.Пудалов получил орден Ленина. И самолеты с Иркутского авиационного завода, за выпуск которых отвечал К.Г.Пудалов. И артиллерийские системы, в разработке и освоении которых активное участие принимал полковник-инженер М.Л.Пудалов. И романы Ф.М.Пудалова, и статьи и киносценарии А.М.Пудалова, и фронтовые очерки И.Л.Пудалова, написанные об их времени и современниках. И боевые медали моего деда Л.Б.Пудалова, человека абсолютно мирного и сугубо штатского, для которого, однако, Великая Отечественная стала уже второй войной… Уверен, что подобные родословные есть практически в каждой семье наших сограждан. Сохранение семейных документов и фотографий, почитание старших, забота о младших, гордость от сопричастности к истории страны и от славных дел предков - вот какую традицию надо приветствовать и воспитывать.

Поймут ли нас мормоны с их банком «мертвых женихов и невест»? И хотим ли мы их прикосновения к нашей истории?..

- Возвращаясь к статье А. Туманова. В ней говорится о том, что заинтересованность в архивах косвенно показывает и немецкий Фонд Фридриха Науманна, и его постоянный представитель доктор Фальк Бомсдорф, учеником которого является А.А.Борисов, ставший недавно директором Государственного архива Пермского края.

- Отвечу прямо и предельно откровенно: о существовании данного Фонда или конкретно Фалька Бомсдорфа я узнал только из статьи А.Туманова. Никаких обращений с их стороны в наш комитет или подведомственные ему архивы не было. Утверждение о «внедрении» А.А.Борисова в архивную отрасль с их подачи – целиком на совести автора, источники информации которого мне неизвестны.

В качестве председателя научно-методического совета (НМС) архивных учреждений Приволжского федерального округа мне пришлось полтора раза сталкиваться с директором Государственного архива Пермского края  А.А.Борисовым: один раз на заседании НМС в Саранске в сентябре 2015 года, и «полраза» - в режиме видеоконференции на Форуме пермских архивистов (видеосвязь была неважная). Эти «полтора раза» никакого позитивного впечатления не оставили. Быть может, причина психологическая: я готов с уважением относиться к отстаиванию обоснованных научных взглядов, но агрессивные манеры, характерные для проповедников-сектантов, симпатий не вызывают. Доклад А.А.Борисова на НМС содержал отнюдь не научно-методический опыт по основным направлениям деятельности, который мы вправе были бы ожидать от столь крупного архива, а предложения реформировать архивную отрасль, с набором банальностей (типа призывов к открытости, - как будто кто-то призывал к закрытию архивов!), а то и просто – как бы помягче-то выразиться? – высказываний ну о-очень «креативных». Вдобавок все это было высказано на каком-то неудобоваримом англизированном языке («юзабилити» в «кейсах»; желающие могут прочитать в одном из выпусков свердловской газеты «Архивные ведомости»). Пришлось объяснять докладчику, в архивной среде человеку новому, что реформирование отрасли – прерогатива Федерального архивного агентства (Росархив) и вышестоящих органов, но уж никак не НМС, и что русский язык за много веков своего развития выработал богатый лексический запас и гибкую грамматику, а потому дает возможность выразить мысль без ненужного «англизирования». По своему опыту знаю: нарочито усложненная, «заакадемизированная» речь научных докладов, как правило, призвана скрыть отсутствие глубокой мысли.

Если же говорить о сути архивной работы, то я категорический противник превращения государственных архивов в разновидность культурно-досугового центра. В условиях информационной войны, когда архивные историко-документальные материалы становятся мощным идеологическим оружием, превращать государственные архивы России с их богатейшим информационным ресурсом в придаток культпросвета-агитпропа («два притопа, три прихлопа») – все равно что дорогостоящим электронным микроскопом заколачивать гвозди. Архивисты должны знать и уметь многое, чтобы грамотно отстаивать государственные интересы России. Но тратить бюджет рабочего времени на развлекательные мероприятия типа «ночей в архивах» – нелепость.

Что касается просветительской работы архивов, то существует много хорошо зарекомендовавших себя форм: научные и научно-практические конференции, документальные выставки, лекции и беседы для учащихся, историко-документальные издания. Порой слышишь возражения: дескать, молодежи это неинтересно, а вот если провести «ночь в архивах», то... Отвечу резко: а если устроить в архиве реконструкцию Варфоломеевской ночи или, того хлеще, постановку «Тангейзера» в новомодном «креативном» варианте, то участников может оказаться еще больше. Но должны ли архивисты заниматься этим? Может, лучше молодежь поднимать до уровня подлинной культуры, до понимания научных докладов, чтения архивных изданий?

В моем понимании, вежливое культурное слово при обращении к молодежи воспринимается лучше, чем развлекаловка или подделывание под молодежный жаргон. Ведь молодежь не так глупа, как ее пытаются представить (и как, видимо, кое-кто хотел бы воспитывать). По работе нередко приходится встречаться с учащимися и студентами, и создается впечатление, что они истосковались по серьезной литературе и умной беседе.

- Борис Моисеевич, а как в целом Вы оцениваете сотрудничество российских архивистов с зарубежными коллегами?

- Сотрудничество с зарубежными архивистами представляет интерес в двух направлениях: освоение новейших архивных технологий (информационных, хранения, реставрации и т.п.) и совместное использование архивных документов, прежде всего, в рамках издательских проектов и документальных выставок. Международное сотрудничество российских архивов весьма успешно, на мой взгляд, организует Росархив, так что информация о передовых иностранных технологиях поступает своевременно. Наиболее перспективные разработки должны, разумеется, внедряться централизованно по всей отрасли, чтобы не получилось технического «разнобоя» и «нестыковки».

В плане совместного использования архивных документов нижегородские архивисты имеют интересный, хотя и неоднозначный, на мой взгляд, опыт сотрудничества с французскими коллегами, результатом чего стал историко-документальный сборник «Общество и власть. Российская провинция», в шести томах. Плодотворным является сотрудничество нижегородских архивистов с белорусскими коллегами: в ЦАНО хранятся уникальные средневековые белорусские грамоты коллекционного происхождения, и с помощью коллег их удалось атрибутировать. Думаю, неплохие перспективы есть и в дальнейшем, при соблюдении интересов наших архивов.

Но здесь как раз приходится делать оговорку. Мы заинтересованы в поэтапном введении в научный оборот документов о деятельности органов управления регионом, с XVII века и далее. Но складывается впечатление, что данная тематика не слишком интересна для европейских ученых. Причина очевидна: там специалистов по этим вопросам не так уж и много. Кстати, выдающийся советский историк Александр Александрович Зимин в своей книге «Храм науки» оставил убийственную характеристику зарубежных специалистов по близкому мне русскому средневековью. По наблюдениям Зимина, в его время это был конгломерат беспринципных деляг, восторженных дилетантов (почему-то из протестантских пасторов) и «типичных туристов с фотоаппаратами на пузе» (так у автора), но подлинных специалистов мало. Сильно ли изменилась картина с 1970-х годов? По моему впечатлению, ненамного: разве что западные политологи добавились, но их выводы трудно воспринимать всерьез, настолько это противоречит архивным источникам.

В общем, справедливо утверждение руководителя Росархива А.Н.Артизова, прозвучавшее на коллегии 03.03.2016 г.: благодаря богатству фондов российских архивов мы самодостаточны, и западные санкции на нас не отразились. Действительно, для раскрытия специфики нижегородской истории вплоть до XX века необходимости в обращениях к зарубежным архивам нет.

Но интересные открытия все же бывают. Например, в 2012 году, в связи с 400-летием ополчения под руководством К.Минина и Д.М. Пожарского, под эгидой Росархива и ряда академических институтов была проведена совместная научная конференция российских и польских историков и архивистов. Работы действительно грамотных, серьезных специалистов из России и Польши внесли новые знания в изучение истории русской Смуты начала XVII века. Сравнительно недавно опубликован польский источник о ходе переговоров зимой 1618 г. под Деулино, завершившихся заключением перемирия между Московским государством и Речью Посполитой. Это стало окончанием Смуты. Протокол тщательно зафиксировал реплики сторон. Знаете, что удивляет? – Совпадение аргументов польской стороны с нынешней позицией Запада. Началось с грубых нападок и угроз; когда поняли, что «московиты», чувствовавшие за собой силу, не испугались, перешли к увещеваниям: тут были и обещания «приобщить к ценностям европейской культуры», и призывы «соблюдать права человека»… Знакомая риторика! Вот только не учли «ясновельможные», что действия «культурной нации» в России успели узнать и запомнить – тогда, в начале XVII века (и позднее, в 1941-м году). На переговоры ведь противник пошел не от хорошей жизни: военное нашествие результатов не дало. Это и определило поведение главы русской делегации боярина Федора Ивановича Шереметева – того самого, который в 1608-1609 гг. возглавлял оборону Поволжья от отрядов Лжедмитрия II, руководил очищением русских городов от интервентов, позднее неоднократно возглавлял правительство. На угрозы и посулы врагов Федор Иванович отвечал с холодной твердостью и спокойным достоинством. В итоге дипломатия победила.

Думаю, это серьезный исторический урок. Деятельность руководителя любого уровня подразумевает наличие оппонентов, возражающих, критикующих, предлагающих что-то иное. Если предложения конструктивны, к ним есть смысл прислушиваться, что-то принять и использовать в работе. Если это ругань с «коварным шепотом насмешливых невежд», самозваных «правозащитников» или радетелей за чужеземные интересы, то к ней надо относиться со спокойным достоинством, а свою позицию отстаивать с холодной твердостью.

- Спасибо, Борис Моисеевич, за беседу.

Беседовал И.Г. Захаров, заместитель председателя Общественного совета при комитете по делам архивов Нижегородской области, член Союза журналистов России.